Он появился на свет с обостренным чувством смешного и врожденным ощущением того, что мир безумен.
Кажется, это самый длинный день в моей жизни. Не могу поверить в реальность происходящего. Она - реальность - закончилась примерно сутки назад, в тот момент, когда Аму и Лизбет исчезли из виду, проводив меня до автобуса Ханчжоу-Пудун. Кажется, никому из нас не верилось, что это "Good bye" - по-настоящему. Аму (а он продолжит учиться в Ханчжоу) тогда сказал, что ему кажется, будто мы с Лиз просто едем в путешествие, как на зимние каникулы. А мне... мне вообще ничего не казалось. Я только знала, что очень не хочу уезжать. Я держалась, когда выписывалась из общаги, когда относила в комнату к Аму свой кактус, держалась, когда прощалась с друзьями и когда регистрировалась на рейс... А, когда увидела, что дьюти фри уже не работает, и я не смогу купить любимый парфюм, разревелась. ЧуднО.
Дома мне сейчас находиться очень тяжко. Я вижу, что мама старается изо всех сил, чтобы мне угодить, а я не могу выжать из себя даже улыбку. Овца.
С удивлением слежу за поведением собственной памяти. Пальцы помнят, какой код надо набрать, чтобы войти в подъезд. Карта метро, на которую я не смотрела 10 месяцев, сама вырисовывается у меня в голове. Глядя на выныривающий из тоннеля поезд, с заведомым раздражением ожидаю увидеть табличку "Владыкино" вместо "Алтуфьево". При этом прикусываю язык, чтобы не сказать продавщице "сесе", странно чувствую себя, когда никто не пялится на меня на улицах, не воспринимаю меню уличных кафе, написанные не иероглифами.
Я рада была сегодня увидеть Маринку и полюбоваться моей красавицей Москвой, но... Глядя на спины случайных прохожих, узнаю знакомых ребят из кампуса. Мысленно перевожу все цены в юани и не могу поверить в результат. Хочу позвонить кому-нибудь и сказать по-английски: "Пойдем поужинаем! Жду тебя внизу через 15 минут", но - увы.
Мне придется заново привыкать к этому миру, где говорят только по-русски, где телевизор работает с утра до ночи, горячая вода течет прямо из водопровода, а не нагревается в бойлере, ужинают дома и платят 12 юаней за маленькую бутылку минеральной воды. Я знаю, я привыкну - что еще остается, но вот сейчас тяжело.
Дома мне сейчас находиться очень тяжко. Я вижу, что мама старается изо всех сил, чтобы мне угодить, а я не могу выжать из себя даже улыбку. Овца.
С удивлением слежу за поведением собственной памяти. Пальцы помнят, какой код надо набрать, чтобы войти в подъезд. Карта метро, на которую я не смотрела 10 месяцев, сама вырисовывается у меня в голове. Глядя на выныривающий из тоннеля поезд, с заведомым раздражением ожидаю увидеть табличку "Владыкино" вместо "Алтуфьево". При этом прикусываю язык, чтобы не сказать продавщице "сесе", странно чувствую себя, когда никто не пялится на меня на улицах, не воспринимаю меню уличных кафе, написанные не иероглифами.
Я рада была сегодня увидеть Маринку и полюбоваться моей красавицей Москвой, но... Глядя на спины случайных прохожих, узнаю знакомых ребят из кампуса. Мысленно перевожу все цены в юани и не могу поверить в результат. Хочу позвонить кому-нибудь и сказать по-английски: "Пойдем поужинаем! Жду тебя внизу через 15 минут", но - увы.
Мне придется заново привыкать к этому миру, где говорят только по-русски, где телевизор работает с утра до ночи, горячая вода течет прямо из водопровода, а не нагревается в бойлере, ужинают дома и платят 12 юаней за маленькую бутылку минеральной воды. Я знаю, я привыкну - что еще остается, но вот сейчас тяжело.